а, эту заметку я хочу посвятить одному единственному растению,  ибо по фотографиям вы поймете, что оно того достойно. Ну, а  остальная текстовая часть полна всякой всячиной.

 Я буду не я,  если обойдусь без лирических отступлений и философских  вставок, такова, блин, натура. Мои записки недаром называются «фотозаметки», в них фото на первом месте, так что текст можно смело пропустить, и при этом мало потерять.

Июль прошедшего лета оказался жарким и ясным. Представьте, что за двадцать июльских дней, что я пробыл в горах, на меня не упало ни капли дождя. Не было ни снега, ни града, ни туч, ни молний, ни даже ветра. Правда, я был в первой декаде июля и в третьей. Каждый день, по расписанию, появлялось из-за склона оранжевое солнце. И каждый вечер заходило за склоны.

Все, что было на небе, так это легкие белые облачка во второй половине дня, да и то не всегда. Вот такой климат летом в горах на 3000 метров и выше. Как только выходило солнце, можно было раздеваться по пояс, даже толстовку за время походов использовать не пришлось. Майка, штаны и тапки.

О тапках разговор особый. Переходы я делал с 4-х утра до 8-ми.  Затем после завтрака шел в радиалку до обеда. После обеда шел в радиалку до вечера, потом ужин, отдых и спать. Все радиалки и часть переходов я прошел в тапках. Росы не было. Исключения составили перевалы с осыпями. Небольшие снеговые пятна тоже прошел в тапках.

В первом походе встретил сборную туристскую группу. Я, как только сошел с ледника и ступил на гравий, снял кроссовки,  надел тапки и вскоре встретил поднимающихся туристов. В ботинках, с палками, в куртках. И жестоко затроллил их своими тапками.

Голый торс, белая борода, очки, дырявые штаны и тапки произвели впечатление. И это в 6 часов утра, перед ледником. Ребята смотрели на меня задумчивыми глазами. Среди них была девушка, она наклоняла голову из одной стороны в другую. Старший даже спросил – а вы кто?  Но это было на пятый день. Вернемся к началу, к первому.

Дорога по жаре, знакомые запахи. Так густо и душисто пахнет молочай, он напомнил вдруг о далеком прошлом. Каждый год, весной у меня всегда начиналось какое-то волнение, замирание сердца и прочее. Думаю, что нечто подобное происходит со всеми.

А тут года два как, я обнаруживаю отсутствие этих симптомов. Странно, думаю, к чему бы это.  И вот теперь, ступив на тропу похода, все вернулось. Спровоцировал запах молочая знакомое ощущение. Я в походе, да я в походе. Единственный дневной переход днем, по жаре, по пыли, со стартовым, самым тяжелым рюкзаком. Как здорово, что все так, что иду, что пахнет молочай. Что небо синее, а трава по-прежнему зеленая.

 До первой ночевки четыре раза выжимал майку, много воды утекло. Много ее текло и в горах. Всю дорогу пересекают оползни, перекрывающие путь, целые склоны сошли со своих мест.

В прошлом году сошли во многих местах сели. Я как раз находился в горах, причем на вершине и в это  время сошел сель в одном из ущелий. Сель пронесся в верховьях, в лесной зоне, прорвался через селеловушку и величественно растекся по поселкам и части Алма-Аты.

Он вызвал большой переполох в городе и окрестностях, огромные пробки и вообще, нарушил размеренную жизнь мегаполиса. Все окрестности залило грязью, снесло мосты, деревья, и даже несколько домов. Я в это время сидел в горах и все слышал по радио.

От домашних пришло взволнованное смс сообщение – они ждут второго потока, будь осторожен. Я ответил, что  я безопасности. Здорово меня позабавило – «они ждут» - представляете, ждут. Ждут у моря погоды, ждут, когда рак на горе свистнет, ждут второго пришествия. Прямо ждуны голландские. Они научились предсказывать землетрясения. Они ждут второй сель. Откуда, в каком месте? Там везде что, специальные датчики? 

А дальше начался цирк. Тут сделаю небольшое отступление про радио. Дело в том, что радио у нас нет. То есть  в диапазоне FM есть десяток радиостанций, но по ним транслируется музыка разных направлений. Есть Европа плюс, радио ретро и местные радиостанции, к счастью они не такие пошлые, как русское радио, но все же, это не радио. Это как плейер с музыкой, информации по этому радио никакой.

На коротких волнах еще вещало в прошлом году радио свобода, с этого года и оно перешло на интернет вещание, и на коротких волнах остались только китайцы. Они круглосуточно вещают на многих языках, в том числе и на русском. Так как в горах, за основным хребтом диапазон FМ не ловится, да и слушать там нечего, то про Китай я знаю довольно много.

Про их города, мосты и природу. Про их многополосные дороги, подведенные к этим городам, обязательные развязки. Про то, как еще двадцать лет назад по ту сторону гор была тишь да гладь, а сейчас там десяток городков по 500-600 тысяч жителей каждый, у каждого свой аэропорт, принимающий боинги и эйрбасы.

Про то, как большой соседский уйгурский поселок Урумчи превратился в небольшой райцентр на  4 000 000 (четыре миллиона) жителей. Про их десятки тысяч километров скоростных железных дорог, покрывших сеткой всю населенную часть страны. Скоростной поезд пересек и пустыню, и уже прилетел к Тянь-Шаню.

Про автомобили и самолеты, урбанистические вокзалы и аэропорты, про идеальнве автодороги подведенные к каждому, самому маленькому и отдаленному поселку. Про грядущие массовые дешевые электромобили. Про их программу 200 цифровых городов, живущих по системе блокчейн технологий и уже реально существующих двенадцать из них, где оплата в магазинах осуществляется по сканированию лиц и товара, просто проходишь и все. Так же происходит  оплата в транспорте – зашел и вышел. С карточки снято.

Про изумительную природу, науку, искусство и прочее, прочее. Про их четыре тона звуков речи, про их смешные скороговорки. Про алма-атинскую волейболистку Сабину, которую знают почти все китайцы, ибо такая она красивая, в китайских понятиях красоты. Впрочем, я  с ними согласен. Много я знаю про Китай, столько же знали бы и вы, если бы вам пришлось 20 дней слушать про Поднебесную.

Но я отвлекся. Во время селя, я находился в зоне досягаемости волн FM диапазона. И тут FM радио превратилось в радио. Им можно рассказывать про сель. Им можно быть журналистами три дня. И понеслось. Интервью и телемосты, сообщения и заявления. Репортажи с мест и радиомарафоны. С какой яростью и жадностью все стали работать, как истосковались по живому делу. 24 часа в сутки – сель, сель, сель.

Как захотелось журналистской сметки и сноровки. Чего я только не наслушался, сидя на вершине и наблюдая истоки событий. А все было как всегда, лишь несколько раз прилетал вертолет, посмотреть на ледники и озера. А я тем временем слушал очередные сводки. Журналистами ребята работали три дня, и как по мановению волшебной палочки, вновь резко  все закончилось.

Ну а в этот год за озера взялись всерьез. На четырех озерах работают селевики. Они устанавливают свои трубы, системы водосброса, другое оборудование. Все это я видел в бинокль. Жаль, что озера потеряны, как уникальные места. И, хотя я знал обо всем этом заранее, мне было грустно.

Потом я очнулся, ну можно ли сетовать на это. Больше тридцати лет ходить в необитаемые места, которые находятся  всего в одном-двух днях от города, от цивилизации. Больше тридцати лет пользоваться такой уникальной возможностью, и что бы ничего при этом не изменилось? Ну, совесть надо иметь. Да надо быть просто благодарным за все это. За такие места и такие обстоятельства.

Сейчас вертолеты летают в горах по всем направлениям. А однажды я шел по перевалу и услышал стрекот. И тут появился автожир Calidus. Честное слово, эта стрекоза сбила бы мне кепку, если бы я не пригнулся. А наглец резко юркнул в соседнее ущелье и уже застрекотал вниз. Вот какие чудеса нынче в горах.

В этот раз я пришел на еще нетронутое селевиками, так называемое, маратовское озеро. Ранним утром, там как всегда, летали над его зеркалом две утки. А горы сейчас даже в высокогорье, представляют собой цветущий край. Об этом подробнее собираюсь написать отдельную, ботаническую заметку.

Вокруг озера цветущие скалы. А сколько там необычных волшебных цветов, растущих на вертикальных скалах. Все скалы вокруг озера цветут этими сказочными цветами.

И называется это необычное растение – внимание - лжеводосбор ветреницевидный. Лже-водо-сбор, Карл, вертренице-видный. Пять слов в названии этого чуда. Язык сломаешь. Товарищи ученые, бросайте, нахрен, ваши опыты. Ну, назовите, например, «каменный цветок» или «скальный лотос» или еще как-нибудь красиво и поэтично.

Нет, лжеводосбор ветреницевидный, черт его дери. Я понимаю, что правила такие и порядок у них там в академиях. Что у них семьи, жены, но надо ведь и совесть знать. Все-таки ботаники, они и есть ботаники.

Вы знаете, друзья, как физики-ядерщики назвали маленькие-маленькие элементарные частицы – кварки? А вот как – Верхний, Нижний, Истинный, Прелестный, Очарованный, Странный. Представляете, Очарованный!

Так называются абстрактные частички, это официальные технические термины, используемые физиками. А эти ботаны - зримую, осязаемую красоту – лжеводосбор… Замшелые, неправильные создания. 

Так вот, этими цветами обрамлено все озеро. Таким образом, маратовское озеро превращается, превращается маратовское озеро … в лжеводосбороветриницевидное озеро, все прекрасно. Звучит нормально.

С некоторых пор на это озеро повадились ездить мотоциклисты. Уже несколько лет я натыкаюсь на их следы, но никогда на них самих. А тут, будучи в скалах, услышал звуки мотоцикла. В бинокль я разглядел семерых мотоциклистов, приехавших на своих кроссовых байках на берег.

Они расположились на краткий отдых и обед, я видел, как они сели в кружок. Потом курили, бродили неподалеку. Пробыли они всего минут тридцать, оседлали свои машины, и осторожно поехали дальше по своим делам.

Я все еще был на леднике, когда на их место пришли молодые парни с легкими рюкзаками, человек восемь. Они тоже перекусили, полазили по округе, поселфились и ушли. К вечеру я возвращался в свой лагерь и проходил через это место. И что вы думаете?

Я не нашел никаких следов. Ни одной бутылки, бумажки, окурка или даже спички. Было впечатление, что здесь вообще никого никогда не бывает. Может, действительно, что-то изменилось. Может быть, случайность. В любом случае, это положительное явление.

За весь поход я не надевал ничего, теплее майки, ночуя на высотах почти 4000 метров. На стоянках ни разу не надевал носки. Ни разу не застегивал спальный мешок, используя его, как одеяло. После обеда вода в бутылях была уже горячая, предоставляя возможность помыться.

Заключительные дни похода в лесной зоне были, как всегда чудесны. Вечером начинало садиться оранжевое солнце, на равнине зажигались огни. В абсолютном безветрии выходила Луна. У палатки горел совершенно бездымный костер.

Проводив солнце на ту сторону земли, я еще некоторое время сидел и попивал кофе, с изюмом и шоколадом. Еще не наступала полная темнота и горел бездымный костер, как я уже забирался в свой нейлоновый шалашик. Укрывался пуховым одеялом спальника, включал в наушники любимую книжку, и через  пять минут  уже смотрел цветной приключенческий фильм.

Завтра снова поздороваюсь с солнцем.